Мишель Ловрик - Книга из человеческой кожи [HL]

Средства народной медицины, представленные в аптеке Мингуилло в Новом Свете, пользовались большой популярностью для лечения и профилактики заболеваний в начале XIX века.

Все книги, на которые ссылается и цитирует Санто, существуют на самом деле. Их можно найти в Британской библиотеке или Библиотеке Уэлкома в Лондоне. Санто пришел бы в восторг от основополагающих работ по дерматологии «О болезнях кожи» (1808), опубликованных Робертом Уилланом, и труда Жана-Луи-Марка Алиберта «Описание кожных болезней» (1806), но он не смог бы позволить себе приобрести их.

Аконит, или борец, действительно является смертельным ядом. Внешний вид цветов, равно как их действие при попадании в организм человека, соответствуют описанным в романе. Тяжелое отравление аконитом до сих пор остается неизлечимым.

«Слезы святой Розы» являются плодом воображения автора.

Считалось, что окуривание дымом и обмакивание в уксус очищает письма от желтой лихорадки, проказы и чумы… которые, как выяснилось, не передаются через бумагу. Единственной смертельной болезнью, переносимой бумажными изделиями, признана черная (натуральная) оспа. Для ее уничтожения необходима интенсивная термическая обработка, например проглаживание очень горячим утюгом.

В. Деннис Вандервельде, основатель Общества исследователей дезинфицированной почты, пишет:

«…хотя в начале XIX века дезинфекция применялась для борьбы с распространением полудюжины инфекционных заболеваний, она оказалась неэффективной практически против любой из них. Черная оспа распространилась столь повсеместно, что уже не считалась достаточным поводом для дезинфекции почты, но в то время она могла переноситься сухой бумагой. У нас есть заслуживающие доверия документальные свидетельства борьбы с черной оспой в Чили начиная с 1554 года, и в Перу — с 1802 года. Испанские власти в Латинской Америке настойчиво и целеустремленно продвигали вакцину Дженнера для предотвращения этой болезни с самого начала XIX века.

В 1804–1805 годы по всему миру прокатилась волна озабоченности распространением желтой лихорадки, так что путешественников, прибывающих из Нового Света, вполне могли задержать в венецианском лазарете, а всю почту, скорее всего, окуривали бы в коробке с душистыми травами. Более серьезная дезинфекция, включая обжиг и прокаливание, приберегалась для зачумленной почты.

Собственно, эти болезни не вызывали особого беспокойства у властей вплоть до 1814–1816 годов, когда вспышки чумы были зарегистрированы в Неаполитанском королевстве, на Ионических островах и Мальте. Желтая лихорадка тоже не представляла собой угрозы до 1819 года, когда власти Испании и Португалии возобновили обрызгивание подозрительной почты уксусом».

Споры черной оспы обладают уникальной живучестью. При комнатной температуре они сохраняют жизнеспособность в течение многих лет. В замороженном виде вирус способен пережить десятилетия. Британский врач сообщил, что струпья, высушенные в торфяном дыму и сохраняемые в камфаре, оказались пригодными для прививок по прошествии восьми лет.

Имеются исторические свидетельства существования людей, которые распространяли черную оспу злонамеренно, используя растертые в порошок струпья. Санто вполне справедливо ссылается на случай с британским генералом сэром Джеффри Амхерстом, который в 1763 году прислал различные мелкие изделия, посыпанные измельченными в пыль струпьями, индейцам племени оттава в Пенсильвании. Известна и еще одна история, происшедшая уже в 1860-е годы с грабителем могил, который служил в медицинском колледже в Цинциннати. Ему до смерти надоели шутки и розыгрыши, которые устраивали ему студенты на уроках анатомии, и он намеренно заразил нескольких из них, принеся им на вскрытие труп жертвы, погибшей от черной оспы. В 1901 году зарегистрирован случай передачи болезни письмом, когда одна женщина в городке Сагиноу, штат Мичиган, заразилась после прочтения любовного послания, отправленного ее возлюбленным с Аляски.

В своих исследованиях на медицинскую тему я постаралась использовать как можно большее число источников той поры. Знания Санто далеки от идеала и основаны на том, что он мог вычитать у Чарльза Роу в его «Трактате о черной оспе, с некоторыми наблюдениями и замечаниями о возможности заражения» (1780), или у Роберта Дикинсона в его «Очерках о кожных болезнях и нечистоплотности кожи» (1800), или у Лоренца Хейстера в его «Медицинских, хирургических и анатомических случаях из практики и размышлениях» (1755).

Читатель, разумеется, уже понял, что гангрена, поразившая пальцы Мингуилло, не имеет никакого отношения к черной оспе, хотя оба заболевания достались ему от книги в обложке из человеческой кожи. Первое — через порезы на пальцах, и второе — через измельченные в пыль струпья, которые он вдохнул с ее страниц. Раны на коже, возникающие вследствие заболевания черной оспой, проходят через много стадий — от пятнышек и узелков до пузырьков, гнойничков и струпьев, но они остаются раздельными и не сливаются в сплошную массу.

Следует отметить вот еще что. Концепция о том, что бациллы способны вызывать развитие болезней у человека, была высказана ближе к концу XIX века. Лишь в 1898 году французский ученый Поль-Луи Симон опубликовал результаты своих исследований, свидетельствовавшие о том, что бактерии чумы передаются человеку через блох, которых разносят грызуны. Во время действия романа бытовало мнение, что чума распространяется посредством зараженной пыли, которая попадает в человеческий организм через органы дыхания, с пищей или через порезы на коже. Победить чуму окончательно так и не удалось: последняя массовая ее вспышка зарегистрирована в 1994 году в Индии. Я благодарна Уильяму Хелфанду за то, что он направил меня к первоисточнику в этом вопросе: М. Симон, М. Л. Годли и П. Д. Мурикан «Поль-Луи Симон и его открытие способа переноса чумы блохами крыс: столетняя годовщина» (1998).

Равным образом и вина за распространение малярии была возложена на комаров только во второй половине XIX века: в те времена, когда разворачивается действие моего романа, в медицине доминировала теория о «миазмах», выделяемых болезнетворными фрагментами.

Человеческая кожа имеет самое разнообразное применение. Рассказы о ее непредусмотренной природой роли столь же многочисленны, сколь и трудно доказуемы. Вроде бы даже в средневековой Баварии женщины носили пояса и корсеты из человеческой кожи, дабы облегчить деторождение. Утверждают, что предводитель гуситов генерал Ян Жижка распорядился натянуть собственную кожу на барабан, чтобы и после смерти устрашать врагов. Ходят слухи, что некий парижский хирург преподнес пару комнатных туфель из человеческой кожи в дар для королевского кабинета. Херманн Боерхааве, голландский врач, якобы имел в своей коллекции медицинских диковинок три полных комплекта человеческой кожи и рубашку, сделанную из внутренних органов, а также пару женских туфель на высоком каблуке из человеческой кожи. Будто бы кожу для этой цели ему предоставил казненный преступник; его соски украшают подъемы туфель.

Поскольку именно в XVII веке зародилась мода на домашние коллекции, татуированные лоскуты кожи моряков и рабов стали появляться в «кунсткамерах» частных домов «обычных» людей. Относительно недавно доктор Гюнтер фон Хагенс заработал состояние на своей экспозиции «пластинированных»[195] тел, которые сначала были обработаны соответствующим образом, а затем с них сняли кожу и превратили в экспонаты.

Применение же человеческой кожи в сугубо военных целях вообще уходит корнями в глубь веков. Геродот писал, что древние скифы сдирали кожу со своих врагов и дубили ее. В письменных хрониках упоминается о том, что с викингов, захваченных в плен в ходе их разбойничьих набегов на Британию, сдирали кожу, которую затем прибивали гвоздями к вратам церквей, оскверненных ими. (Даже если это была выдумка, то она все равно послужила средством устрашения для прочих их соотечественников, замышлявших набеги.) Эпизодом со свежеванием отмечено и начало современной истории Венеции: в 1571 году после битвы при Фамагосте турки сняли кожу живьем с Маркантонио Брагадина. Затем чучело его набили соломой и пронесли по улицам города. В конце концов патриотично настроенные венецианцы совершили налет на арсенал турок в Константинополе и похитили оттуда чучело Брагадина. Ныне кожа его покоится в черной мраморной урне на его гробнице в церкви Санти Джованни-э-Паоло, а сам процесс сдирания с него кожи живьем запечатлен рисунком пастелью, висящим над бюстом героя.

Раб по имени Джон Браун участвовал (помимо своей воли) в экспериментах, проводимых врачом-южанином Томасом Гамильтоном из города Клинтон, штат Джорджия, впоследствии составившим себе состояние на лекарствах от стенокардии. Помимо всего прочего, Гамильтон на протяжении девяти месяцев сдирал кожу со своего раба живьем, чтобы посмотреть, насколько глубоко уходит черная пигментация. Страдания Брауна нашли отражение в его мемуарах «Жизнь рабов в Джорджии», впервые опубликованных в 1855 году.